Кому этого покажется недостаточным, может прогуляться по улицам белорусских городов. Например, в Лепеле можно увидеть памятник литовскому канцлеру Льву Сапеге, прославившемуся жестоким подавлением народных восстаний в Витебске и Полоцке, вспыхнувших из-за гонений на православие. Именем этого последовательного врага России и палача белорусов названа улица в Минске и площадь в Слониме, в его честь отчеканена памятная монета и выпущена почтовая марка.

Пару лет назад, когда отмечалось 1040-летие основанного княгиней Ольгой Витебска, городские и областные власти решили сделать жителям подарок в виде монумента… литовскому князю Ольгерду, также оставившему весьма печальный след в истории. Помимо многочисленных завоевательных походов в русские земли, он отметился повелением предать жестокой смерти виленских мучеников – Антония, Иоанна и Евстафия, не пожелавших отречься от православия.

Памятник сидящему на коне правителю Литвы перед Воскресенской церковью появился вопреки мнению витебчан, которые хотели видеть на этом месте увековеченными в бронзе княгиню Ольгу либо Александра Невского. Горожане даже направили письмо на имя президента с просьбой "остановить Ольгердово нашествие", но, видимо, у Александра Лукашенко были дела поважнее. На открытии монумента, тут же получившего статус самой большой конной скульптуры Белоруссии, присутствовало городское и областное начальство, а также… множество милиционеров. Власти всерьёз опасались проявлений народного недовольства. Но обошлось: витебчане с памятником воевать не стали.      

Окрылённый победой, автор скульптуры Сергей Бондаренко тут же поделился творческими планами: оказывается, он уже почти закончил работу над образом Миндовга (он же Миндаугас) – первого правителя Великого Княжества Литовского, который будет украшать собой белорусский город Новогрудок.

Параллельно с водружением конного Ольгерда в Витебске в столице республики на площади Свободы появились памятник минскому войту (главе магистрата времён Великого Княжества) и скульптурная композиция "Городские весы". Их установка была приурочена к 515-й годовщине получения Минском Магдебургского права. По замечанию доктора исторических наук Дмитрия Володихина, "и войт, и три персонажа "Городских весов" одеты так, что, появись они в центре Варшавы, никто бы не уловил в них оттенков белорусской старины".

А вот до революции на этом месте стоял памятник императору Александру II, прозванному Освободителем. Представители общественности неоднократно обращались к властям с предложением о его восстановлении, но минская мэрия отказывала, ссылаясь на проблемы городского бюджета. В итоге вместо русского царя горожане получили бронзовое напоминание о европейских ценностях и литовском прошлом. На это благое дело деньги, конечно же, нашлись.

Но одними памятниками конструирование польско-литовской версии истории Белоруссии не ограничивается. По примеру щирых южных соседей, нарекших малозначимое сражение при Конотопе 1659 года "великой перемогой над клятыми москалями", белорусские мифотворцы нашли в исторических хрониках нечто подобное и для себя. Статус "выдающейся победы белорусского оружия" обрела битва под Оршей 1514 года. Тогда в столкновении на Крапивенском поле объединённое польско-литовское войско опрокинуло русские конные полки, заставив их отойти к Смоленску. Какого-либо влияния на ход войны это событие не оказало: несмотря на единственное тактическое поражение под Оршей, общая победа осталась за Москвой. Ну, тут уж, как говорится, чем богаты: других славных эпизодов в истории войн белорусские "исследователи" пока не обнаружили.

Пару лет назад в стране устроили пафосное празднование пятисотлетия "Оршанской победы". Для этого был создан представительный национальный оргкомитет, под руководством которого выпущена юбилейная медаль, проведено множество конференций, круглых столов, выставок, презентаций, организованы маскарадные шествия и сражение реконструкторов, выпущены книги, брошюры и телепрограммы. В общем, праздник удался. Его общим лейтмотивом стала мысль о том, что под Оршей белорусы выступили в "едином европейском лагере" против "угрозы порабощения родины дикими русскими ордами".

На вопрос, а при чём здесь белорусы, был найден простой и доходчивый ответ. Изучая с лупой старую картину, изображающую это сражение, пытливые "историки" разглядели на пиках польско-литовских всадников красно-бело-красные флажки. А ведь любому от Бреста до Могилева известно, что это цвета белорусского национального знамени. Правда, флаг с таким сочетанием цветов как символ Белоруссии был придуман петербургским архитектором Дуж-Душевским только в 1917 году, т.е. через четыреста лет после "Оршанской победы". А в XVI веке, как, впрочем, и сейчас, белые и красные полосы на ткани считались атрибутом поляков. С таким же основанием на роль победителей под Оршей могут претендовать, например, и болельщики "Спартака", использующие для своих перфомансов красно-белые знамёна.

Практически всё, что связывало в прошлом Белоруссию с Западом, в стране популяризируется и прославляется. А вот то, что символизирует близость и родство с Россией, наоборот, замалчивается и игнорируется. Например, двухсотлетие победы над Наполеоном в братской республике прошло незаметно. Объяснение простое: эта война, уже давно называемая в белорусских учебниках не Отечественной, а русско-французской, была для белорусов чужой и не нужной. Предложения энтузиастов создать к столетию Первой мировой войны музей на месте боев под Сморгонью, которую век назад французские журналисты называли "русским Верденом", признаны не актуальными. Мол, это тоже была не наша война. Опять же никто не слышал, чтобы в прошлом году в Белоруссии хоть как-то отмечали 220-летие Третьего раздела Польши, завершившего процесс воссоединения Белоруссии с Россией. По логике белорусских "историков", это событие повод не для праздника, а для траура.

Единственное, что пока ещё не подвергается серьезному сомнению, это Великая Отечественная война. Но и в её трактовке наметился существенный сдвиг: роль партизанского движения в Белоруссии, кстати, организованного главным образом не местными жителями, а диверсионными отрядами НКВД, становится всё более гипертрофированной. Утверждается, что без белорусских партизан победа над гитлеровцами была бы немыслима. К счастью, пока ещё не дошло до объявления трёх Белорусских фронтов национальным достоянием республики. Но, возможно, скоро и до этого дойдёт.

С другой стороны, уже предпринимаются попытки оправдать и реабилитировать местных пособников нацистов, своеобразных белорусских аналогов Бандеры и Шухевича – Фабиана Акинчица и Владислава Козловского. Мол, они рассчитывали при помощи немцев "воссоздать белорусскую государственность и поднять национальное самосознание". Да и палач Белоруссии гауляйтер Вильгельм фон Кубе в "трудах" некоторых "историков" выглядит большим другом белорусского народа: по его приказу открывали национальные школы, театры, музеи; а ещё он был прекрасным семьянином, любил жену и детей. Глядишь, со временем и этому "евроинтегратору" памятник в Минске поставят.

Получается, что с историей у России и Белоруссии дела обстоят примерно так же как и с Союзным государством: формально она вроде бы общая, а на практике у каждого своя.